Fais ce que doit, advienne que pourra

Карьера   |   English   |   Разное   |   Интересы   |   Публикации

ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ГНОСЕОЛОГИЯ

Общая (философская) гносеология исследует способы познания любого объекта. Частная (специальная) гносеология изучает способы познания определенного (физического, биологического и т.д.) объекта. В качестве такого объекта может выступать и язык. В этом случае мы имеем дело с лингвистической гносеологией. Философская гносеология относится к лингвистической как общее к отдельному. Такое соотношение между ними обусловлено тем, что философская теория познания исследует процесс познания любого объекта, взятого со стороны общих свойств с любым другим объектом, а лингвистическая теория познания изучает процесс познания языка, где наряду со всеобщими особенностями представлены и особенности индивидуальные. Следовательно, лингвистическая гносеология, как и любая другая частнонаучная теория познания, включает в свой состав философскую гносеологию в качестве общей теории познания.

ОБЩЕГНОСЕОЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ЯЗЫКОЗНАНИЯ

Совокупность способов (подходов, принципов и т.п.) познания, изучаемых в общей гносеологии и рассматриваемых в их отношении к научно-исследовательской деятельности того или иного языковеда, составляет общегносеологическую структуру языкознания. Структура гносеологии может быть определена на основе отношения субъекта познания (в том числе и лингвиста) к шести познавательным принципам: идеальности (субъективности) и материальности (объективности), непротиворечивости и противоречивости, абсолютности и релятивности истины. Выдвижение того или иного принципа познания на ведущее положение по отношению к другим принципам приводит субъекта познания к определенному гносеологическому направлению.

Общегносеологическая структура языкознания (как и любой другой науки) может быть представлена с помощью такой таблицы:

Таблица указывает на шесть направлений в общей гносеологии:

1) идеалистический абсолютизм;

2) материалистический абсолютизм;

3) идеалистический релятивизм;

4) материалистический релятивизм;

5) идеалистическая диалектика;

6) материалистическая диалектика. Языковед-идеалист исходит только из известного языкового материала. Языковед-материалист исходит не только из известного, но и неизвестного языкового материала, существующего независимо от него. Языковед-метафизик не признает в языке его противоположности, т.е. не-язык. Языковед-диалектик видит в языке единство и борьбу языкового и неязыкового. Языковед-абсолютист освобождается от неязыкового в языке за счет имманентизации языка от неязыковых объектов. Языковед-релятивист освобождается от противоречия в языке между языком как таковым и не-языком за счет стирания граней между языковыми и неязыковыми объектами. Схема, приведенная выше, показывает, что лингвист, тяготеющий к идеалистическому абсолютизму, является в конечном счете идеалистом, метафизиком и абсолютистом, лингвист, тяготеющий к материалистическому абсолютизму, является в конечном счете материалистом, метафизиком и абсолютистом и т.д.

Поясним сущность каждого из шести гносеологических направлений, отмеченных выше, на примере философских и лингвистических работ, принадлежащих наиболее ярким представителям каждого из данных направлений.

Идеалистический абсолютизм

Довольно последовательным идеалистом-абсолютистом был немецкий философ И.Фихте (1762-1814). Он призывал исходить в познании только из того опыта, которым располагает субъект познания. Иначе говоря, он настаивал прежде всего на идеалистическом способе познания “...внутренний смысл, душа моей философии, - писал он, - состоит в том, что человек не имеет вообще ничего, кроме опыта; человек приходит ко всему... только через опыт” (57, II). “...у нас вообще нет ничего истинного и реального, - указывал он в другом месте, - кроме опыта” (57, 10). Кроме того, И.Фихте был сторонником абсолютистского способа познания, который является одной из форм метафизического мышления и формула которого может быть представлена как А = не А. Иначе говоря, абсолютист исходит из логики “или-или”. Эта логика предполагает отсутствие противоречия в объекте познания. Объект А в этом случае абсолютно противопоставляется другому объекту (не А). “Как раз из абсолютного противоположения, - писал И.Фихте в связи с этим, - вытекает весь механизм человеческого духа, и этот механизм не может быть объяснен иначе как через некоторое абсолютное противоположение” (57, 209).

Ярким представителем рассматриваемого гносеологического направления в лингвистике был швейцарский языковед Фердинанд де Соссюр (1857-1913). Основную цель своего “Курса общей лингвистики” (55) он видел в том, чтобы определить подлинный и единственный объект лингвистики. Он усматривал его в языковой системе как таковой. Он считал при этом, что для исследования того или иного состояния языковой системы языковеду нет необходимости обращаться к изучению ее истории. Исследователь в этом случае должен исходить только из известного ему материала, связанного с определенным состоянием описываемого языка. Принцип идеальности истины при таком подходе выдвигается на ведущее положение по отношению к принципу объективности истины. Выдвижение на первый план принципа абсолютности истины в свою очередь приводило Ф.де Соссюра к тому, что он резко противопоставлял языковую систему (язык) и речь. Язык он считал сущностью социальной, психической и системной, а речь -индивидуальной, физической и асистемной. Понятны в связи с этим такие высказывания Ф.де Соссюра как “...язык, т.е. нечто социальное по существу и независимое от индивида...”, “В речи нет ничего коллективного” (55, 57) и т.п. Абсолютистская (альтернативистская) логика была чрезвычайно характерна для лингвистического мышления Ф.де Соссюра, хотя в отдельных случаях он и отступал от нее (см., например, его утверждения о социальной и психической природе речи 55, 48). Идеал ученого, тем не менее, состоял в таком объекте лингвистики, который был бы абсолютно лишен каких-либо противоречий. В отличие от речи, язык, по Ф.де Соссюру, только социален, только психичен и только системен.

Материалистический абсолютизм

Если идеалист абсолютизирует зависимость объекта познания от его субъекта, то материалист, если он является одновременно и абсолютистом, напротив, абсолютизирует независимость объекта познания от его субъекта. Иначе говоря, он недооценивает роль субъективного фактора в познании. “Главный недостаток всего предшествующего мтериализма, - писал К.Маркс в связи с этим, -заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно” (39, 56). Представителем материалистического абсолютизма был англичанин Д.Локк (1632-1704). Ему принадлежат слова, выражающие сущность материалистического принципа познания “...объем нашего познания, -писал он, - не охватывает не только всех реально существующих вещей, но даже и области наших собственных идей” (1, 2, 434). Но Локк был при этом сторонником аристотелевской логики, которая учит избегать противоречивых утверждений об объекте познания. Альтернативистский характер этой логики ее автор выражал следующими высказываниями: “Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же” (1, 2, 412). “Итак, невозможно, чтобы вместе было правильно сказать про одно и то же, что оно и является человеком и не является человеком” (1,2, 416). “Вообще люди, ...утверждающие возможность противоречия, уничтожают сущность и суть бытия” (1, 2, 417).

Материалистический и абсолютистский способы познания были характерны для лингвистического мышления американского ученого Л.Блумфильда (1887-1949). Как материалист, он не сводил язык к представлению о нем. Как абсолютист, он стремился к освобождению языка от не-языка за счет гипертрофии физической стороны языка. В качестве объекта исследования он рассматривал речевую цепочку, которая соединяет говорящего и слушающего в процессе общения. Этим объясняется скептическое отношение Л.Блумфильда к возможностям семантики - науки, которая исследует смысловую (психическую) сторону языка. Л.Блумфильд стремился изображать языковые явления исключительно в физических терминах. В подтверждение этого приведем только одну цитату его главной работы, где он описывает акт речи. “Предположим, что Джек и Джилл идут вдоль изгороди. Джилл голодна. Она видит яблоко на дереве. Она издает звук, в образовании которого участвуют гортань, язык и губы. Джек перепрыгивает через изгородь, влезает на дерево, срывает яблоко, приносит его Джилл и кладет его ей в руку. Джилл ест яблоко” (8, 37). Речь Джилл описана здесь, как видим, вполне осязательно!

Идеалистический релятивизм

Если формула абсолютистской логики может быть обозначена как А = не-А, то формула релятивистской логики - как А = не-А. Иначе говоря, в первом случае на передний план выдвигается логика “или-или”, а во втором - логика “и-и”. Если абсолютист стремится к подчеркиванию противоположностей, то релятивист, напротив, стремится к стиранию различий. Крайней формой релятивизма является плюрализм. Плюрализм избавляется от противоречия за счет признания истинности противоречивых суждений у разных людей. Он следует в этом за протагоровским “Человек - мера всех вещей”. Иначе говоря, плюралист убежден в том, что у каждого своя правда. Плюралист является крайним идеалистом, поскольку он отказывается видеть источник противоречий в объективной действительности. Он видит его в области человеческого сознания. С позиций умеренного идеалистического релятивизма выступал в немецкой философии И.Кант (1724-1804). Он признавал объективную природу противоречий (антиномий), однако и он становился в конечном счете на идеалистическую точку зрения, поскольку считал, что объяснить ту или иную антиномию может лишь априорный (чистый) разум (3). “Обычное нежничанье с вещами, - писал в связи с этим Гегель, -заботящееся лишь о том, чтобы они не противоречили себе, забывает..., что таким путем противоречие не разрешается, а переносится лишь в другое место, в субъективную или внешнюю рефлексию” (17, 121).

Идеалистический релятивизм нашел свое выражение в лингвистическом мышлении немецкого ученого Карла Фосслера (1872-1949). Он сравнивал язык с искусством. “Если идеалистическое определение - язык есть духовное выражение - правильно, - писал ученый, - то тогда история языкового развития есть не что иное, как история духовных форм выражения, следовательно, история искусства в самом широком смысле этого слова” (29, 79). Сравнение языка с искусством позволяло К.Фосслеру видеть в речевой деятельности говорящего активное, творческое начало. Но в данном сравнении он зашел слишком далеко, что проявилось в стирании граней между языком и литературно-художественным творчеством. Вот почему К.Фосслер стал сводить языкознание к стилистике.

Материалистический релятивизм

Материалист-релятивист видит противоречие в объекте как таковом, но, в отличие от материалиста-диалектика, он оставляет невыясненным вопрос о том, как разрешается противоречие в самом объекте. На позициях материалистического релятивизма стоял в немецкой философии Л.Фейербах (1804-1872). Как материалист, он не сводил объективный мир к субъективному. Как релятивист, он видел свою задачу в “Сущности христианства” в стирании границ между богом и человеком, но не шел дальше этого. “Сущность бога, - писал он, - есть человеческая сущность... Главная наша задача выполнена. Мы свели всемирную, сверхъстественную сущность бога к составным частям существа человеческого” (1, 3, 448). “Фейербах, - отмечал К.Маркс, -занят тем, что сводит религиозный мир к его земной основе. Он не замечает, что после выполнения этой работы главное-то остается еще не сделанным” (39, 57). “...дело заключается в том, - продолжал он далее, - чтобы изменить мир” (39, 59). Л.Фейербах недооценивал субъективный фактор в изменении мира и его познании. В этом К.Маркс видел основной недостаток всего метафизического материализма. Материалистический релятивизм был характерен для научного мышления немецкого языковеда Августа Шлейхера (1821-1868). Он не считал, что исследователь должен исходить только из известного ему материала, а следовательно, А.Шлейхер не сводил объективный мир к субъективному. Это материалистическая позиция. Кроме того, он сравнивал языки с живыми организмами. Первые, подобно вторым, имеют периоды зарождения, роста и старения. На развитие тех и других оказывают влияние климатические условия, в которых они живут и т.д. В своем уподоблении языка живому организму А.Шлейхер зашел слишком далеко. Он недооценивал социокультурную активность людей в отношении к языку. В этом сказалась релятивистская тенденция в его теории языка. Законы эволюции, открытые Ч.Дарвиным, он слишком прямолинейно переносил на объяснение языковой истории (29, 87-104).

Идеалистическая диалектика

Крупнейшим представителем идеалистической диалектики является Г.Гегель (1770-1831). Основные моменты диалектического способа познания он изложил в сжатом виде в пар. 80-82 своей краткой “Науки логики” (202-213). Первый из этих моментов является абсолютным (“рассудочным”). Его формулу составляет А не А. Формулу следующего, релятивного (“диалектического”) момента описываемого способа познания составляет А = не А. Формулу заключительного, диалектического (“спекулятивного”) момента данного способа познания, наконец, составляет возврат либо к абсолютному A не А, либо к релятивному А = не А. Диалектический способ познания, таким образом, предполагает в предмете борьбу (A не А) и единство (А = не А) противоположностей. Окончательный вывод о доминирующей природе изучаемого предмета зависит от степени его познания. В том случае, когда эта степень настолько велика, что исследователь приходит к верному выводу о доминирующей природе изучаемого предмета, мы имеем дело с материалистической диалектикой. Недостаточная степень изученности предмета, напротив, приводит исследователя к ложному выводу о сущности этого предмета. В этом случае мы имеем дело с идеалистической диалектикой.

Яркое выражение идеалистической диалектики мы обнаруживаем в неогумбольдтианстве (прежде всего у Л.Вайсгербера). Неогумбольдтианцы поставили в центр своего внимания проблему отношения языка к мышлению. Диалектический подход к решению этой проблемы позволил им видеть в языке единство и борьбу с мышлением. Благодаря этому, они справедливо утверждали, что не только язык зависит от мышления, но и, напротив, мышление зависит от языка. Недостаточное внимание к фактам, связанным с решением данной проблемы, вместе с тем, привело неогумбольдтианцев к неверному выводу об определяющей роли языка по отношению к мышлению. На этом выводе основана их гипотеза лингвистической относительности. Ее суть состоит в предположении, что степень взаимопонимания между людьми зависит в конечном счете от структурного своеобразия языков, на которых они говорят, а не от их интеллектуальной близости (см. подр. 56, 18-46; 50, 7-62).

Материалистическая диалектика

Материалистическая интерпретация гегелевской диалектики была осуществлена классиками марксизма-ленинизма. Особенно важное значение в этом отношении имеют две работы - “Анти-Дюринг” Ф.Энгельса и “Философские тетради” В.И.Ленина (60, 36). “Для метафизика, - читаем мыв первой из этих работ, - вещи и их мысленные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого. Он мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями; речь его состоит из: “да-да, нет-нет; что сверх того, то от лукавого” (60, 17). Под метафизикой, как видим, Ф.Энгельс имел в виду только абсолютистский способ мышления. Другой формой метафизики (в более широком смысле этого термина) является релятивизм. Диалектика включает в себя обе формы метафизики - абсолютистскую и релятивистскую, но включает их в снятом виде. Это значит, что диалектик движется в направлении “А не А  А = не А  либо А не А, либо А = не А” Иначе говоря, материалист-диалектик приходит к окончательному выводу о доминирующей природе изучаемого предмета не сразу, а благодаря тщательному исследованию. Это позволяет ему приблизиться к истинной природе изучаемого объекта. В нем доминирует, как правило, одна из противоположностей. Однако нередко мы имеем дело и с переходными явлениями. В этом случае противоположные начала сосуществуют в одном и том же явлении на равных. Н.Я.Марр (1864-1934) попытался в 20-30 гг. применить материалистическую диалектику в “новом учении о языке”. Но он не сумел в этом учении подняться до подлинной материалистической диалектики. Для него, в частности, была характерна релятивистская позиция в отношении к проблеме “язык и общество”. Законы общественного развития он слишком прямолинейно переносил на изучение языковой истории. В начале 50-х гг. состоялась дискуссия, посвященная критике марризма. Вопросы, связанные с использованием материалистической диалектики в языкознании, с этого времени разрабатывались в работах Р.А.Будагова (13, 14), Г.В.Колшанского (35), В.З.Панфилова (49, 50), Б.А.Серебренникова (45) и др., однако и до сих пор в данной области остается много нерешенных проблем. Заслуживает внимания, в частности, вопрос о диалектическом решении проблемы синхронии и диахронии. Абсолютистский подход к решению этой проблемы предполагает резкое противопоставление синхронии и диахронии. Релятивистский подход, напротив, стирает границу между ними. Диалектическое решение данной проблемы связано с рассмотрением фактов истории языка в синхронической лингвистике и с исследованием языка, взятого в определенный период времени, в диахронической лингвистике, однако в конечном счете синхронист имеет дело с языком определенного периода, а диахронист -с историей этого языка. В данном случае заключительный момент диалектического способа познания является абсолютным. Зато статус внешней лингвистики является в конечном счете релятивным, поскольку внешнелингвистические дисциплины (например, психолингвистика) занимают промежуточное положение между внутренней лингвистикой и нелингвистическими науками (в случае с психолингвистикой это психология).

ЧАСТНОЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ЯЗЫКОЗНАНИЯ

Если общегносеологическая структура возможна или реально существует у любой науки, то частногносеологическая структура является принадлежностью только определенной науки. Эта последняя зависит от специфики предмета данной науки. Если предмет языкознания определить как речевую деятельность, то структура этой деятельности будет определять частногносеологическую структуру языкознания. Она может быть представлена в таком виде:

В основе семасиологической лингвистики лежит речевая деятельность слушающего (получателя речи), а в основе ономасиологической лингвистики - речевая деятельность говорящего (отправителя речи). Каждый из этих типов лингвистического описания существует в двух формах - структурной и функциональной. Частногносеологическая структура языкознания, таким образом, содержит в конечном счете четыре вида лингвистического описания - структурно-семасиологический, функционально-семасиологический, структурно-ономасиологический и функционально-ономасиологический.

Структурно-семасиологическая лингвистика изучает язык с точки зрения слушающего, т.е. в направлении “речь - языковая система”. Функционально-семасиологическая лингвистика изучает функционирование языка с точки зрения слушающего, т.е. в направлении “языковая форма - внеязыковое содержание”. Структурно-ономасиологическая лингвистика изучает язык с точки зрения говорящего, т.е. в направлении “внеязыковое содержание - языковая форма”. Функционально-ономасиологическая лингвистика, наконец, изучает функционирование языка с точки зрения говорящего, т.е. в направлении “языковая система - речь”.

Семасиологическая лингвистика исследует речевую деятельность в направлении “речь - языковая система/языковая форма - внеязыковое содержание”. Это значит, что семасиологический подход к изучению языковых явлений выдвигает на первый план речевую деятельность слушающего. Слушающий исходит в своей деятельности из речи, на материале которой в его сознании формируется языковая система. Используя эту систему, он понимает языковую форму, передаваемую ему говорящим, т.е. соотносит ее с тем или иным внеязыковым содержанием. Ономасиологическая лингвистика исследует речевую деятельность в направлении “внеязыковое содержание - языковая форма/языковая система - речь”. Это значит, что ономасиологический подход к изучению языковых явлений предполагает позицию говорящего, который исходит в своей деятельности из внеязыкового содержания и переводит это содержание в языковую форму, выбирая ее из языковой системы, находящейся в его распоряжении, и переводя ее из системно-языкового состояния в речевое.

Языковая система представляет собою результат обобщенных представлений о речи. Первичными в языковой системе являются формальные обобщения - такие, которые осуществляются слушающим на основе формального сходства между речевыми единицами. Результатом такого рода обобщений являются формальные (семасиологические) структуры языка. К ним относятся, например, части речи. Объединение словоформ в определенную часть речь осуществляется в первую очередь по формальным критериям. Так, отличие существительных от прилагательных обнаруживается прежде всего потому, что каждая из этих частей речи имеет особые формальные показатели. В основе формальных структур языка лежат определенные семасиологические категории. Так, в основе имен существительных лежит категория предмета, а в основе имен прилагательных - категория качества. Семасиологические категории могут переходить в ономасиологические. Это происходит тогда, когда та или иная содержательная категория начинает соотноситься с несколькими формальными структурами языка. В этом случае мы имеем дело с содержательными (ономасиологическими) структурами языка. Если, например, категория предмета будет соотноситься не только с существительными, но и с другими -субстантивированными - частями речи, то мы окажемся перед субстанциальной содержательной структурой языка. Исходя из этого, можно сказать, что структурно-семасиологическая лингвистика систематизирует формальные структуры языка, а функционально-семасиологическая лингвистика изучает функционирование данных структур в речевой деятельности слушающего. Структурно-ономасиологическая лингвистика в свою очередь систематизирует содержательные структуры языка, а функционально-ономасиологическая лингвистика исследует функционирование данных структур в речевой деятельности говорящего.

В качестве примера структурно-семасиологической лингвистики может рассматриваться теория Луи Ельмслева (28). В ее основе лежит переход “речь - языковая система”. Основную цель своей теории датский ученый видел в моделировании языковой системы как абстрактной структуры, в основе которой лежит анализ текста. Единицы текста (речи) при таком подходе предстают как варианты языковых единиц. Данное представление о соотношении речевых единиц стало общепринятым в современной лингвистике. Используя его, мы представляем язык в виде иерархически организованной системы формальных структур различных уровней.

Лингвистическая теория Джона Ферса является функционально-семасиологической (68). Главную цель своей теории английский ученый видел в описании многочисленных семантических функций языковых единиц. Семантический спектр той или иной языковой единицы, с точки зрения Дж. Ферса, может быть описан лишь в том случае, если исследователь будет исходить из употребления данной единицы в речи. Это употребление неизбежно связано с определенными контекстами. Поскольку все случаи контекстуального употребления той или иной единицы языка учесть невозможно, исследователь вынужден ограничиваться описанием ее типичных контекстов.

Первым систематическим опытом структурно-ономасиологической грамматики стала книга Ф.Брюно “Мысль и язык” (65). В ее основу положено пять ономасиологических зон - предметы, события, обстоятельства, характеристики и отношения. Внутреннее членение этих зон Ф.Брюно производил, как правило, на семасиологической основе, однако изложение материала проводилось им не по разделам грамматики, а по указанным зонам. Изложение грамматики от содержательных категорий (ср. 53) не означает, что автор ономасиологической грамматики выделяет данные категории безотносительно к языку. Различные виды отношений выводились Ф.Брюно из синтаксических отношений: предметы- из существительных, события - из глаголов, обстоятельства - из наречий и характеристики - из прилагательных.

В качестве примера функционально-ономасиологической лингвистики может служить “психомеханика” Гюстава Гийома (69, 70). Главную задачу своей теории французский ученый видел в том, чтобы описать внутренний механизм перехода языка в речь. Если идеал Ф.де Соссюра состоял в том, чтобы рассматривать язык обособленно от речи, то идеал Г. Гийома состоял в том, чтобы все языковые явления рассматривать сквозь призму перехода языковой системы в речь ( “языка в дискурс”).

Экзамены

Языковеды

Философы

Домой

© Valery Vron 2002