Fais ce que doit, advienne que pourra

Карьера   |   English   |   Разное   |   Интересы   |   Публикации

Валерий Петрович Даниленко

Общая типология языков

в концепции Э.Сепира

Методическая значимость общей типологии языков в обучении иностранным языкам самоочевидна. К сожалению, очень часто мы имеем дело с ситуацией, когда студенты, изучающие тот или иной язык, обнаруживают его своеобразие только на фоне их родного языка, что, бесспорно, явно ограничивает их языковой кругозор. Уровень их лингвистической эрудиции неизмеримо возрастает, когда они пытаются расширить диапазон языков, на фоне которого и происходит выявление характерных черт изучаемого языка. Самую широкую перспективу в сравнении этого языка с другими дает тот раздел сравнительного языкознания, который обычно называют общей типологией языков. Ее основоположником, как известно, был Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835). Результатом его деятельности в общей типологии языков и стала его морфологическая классификация языков, группирующая все языки на четыре класса – изолирующие, инкорпорирующие, агглютинативные и флективные.

Видное место в общей типологии языков принадлежит американскому лингвисту Эдварду Сепиру (1884-1939). В своем главном труде – «Язык» (1921) – он заложил основы нового видения общетипологических проблем в лингвистической науке. Но сам способ решения этих проблем следует расценивать как весьма поучительный для всех тех, кто интересуется вопросами лингвистической типологии. Анализ классификационной методики Э.Сепира, предлагаемый в настоящей статье, может оказаться особенно полезным для начинающих типологов.

Представители общей типологии – в какой бы области науки они ни работали – составляют высшую касту среди ученых. Воистину они аристократы духа, поскольку лишь редкие умы способны охватить единым взором многообразный материал, в котором они должны находить основания для его классификации (типологии). В физике, например, таким умом обладал Эдвин Хаббл, который произвел классификацию галактик, в биологии – Карл Линней, систематизировавший живые организмы, в психологии – Карл Юнг, установивший типологию интравертов и экстравертов, а в лингвистике – Вильгельм Гумбольдт. Общетипологическим умом обладал и Э.Сепир. Он представил в своем «Языке» не одну, а четыре классификации языков, хотя наиболее оригинальной из них оказалась лишь последняя.

В начале шестой главы своего главного труда Э.Сепир предложил свою первую классификацию языков, которая предполагает деление всех языков на четыре типа – изолирующие, префиксальные, суффиксальные и символические. Два промежуточные типа он назвал аффигирующими. Ученый писал: «Аффигирующие языки, естественно, должны распасться на такие, где преобладает префиксация, например, банту или тлингит, и такие, где преимущественно или исключительно господствует суффиксация, например, эскимосский, алгонкинские и латинский» (1;121). Изолирующие языки охарактеризовывались здесь в гумбольдтовском духе: «Слово в них всегда отождествляется с корневым элементом» (там же). Что же касается символических языков, то в качестве их наиболее яркого признака Э.Сепир усматривал внутреннюю флексию. Сделав набросок своей первой классификации языков, ученый сразу же указал на ее поверхностный характер, поскольку она основывается, с его точки зрения, на чересчур формальных критериях.

Вторая классификация языков у Э.Сепира продолжает первую. От первой в ней сохраняются изолирующие и символические языки, а на место префиксальных и суффиксальных ставятся агглютинативные и фузионные. В чем состоит отличие этой классификации от гумбольдтовской? Во-первых, в ней нет инкорпорирующих языков. Во-вторых, из флективных языков ее автор вычленил внутрифлективные (символические). В-третьих, гумбольдтовский термин «флективный» он заменил на «фузионный», что вполне оправданно, поскольку флексия широко используется не только во флективных языках, но и агглютинативных. Кроме того, Э.Сепир углубил понятия агглютинации и фузии.

Сущность агглютинации Э.Сепир пояснял на примере английских слов farmer «фермер» и goodness “доброта”. Он писал: «Аффиксы –er и –ness приставляются чисто механически к корневым элементам, являющимся одновременно и самостоятельными словами (farm «обрабатывать землю», good «добрый»). Эти аффиксы ни в коем случае не являются самостоятельно значимыми элементами, но вложенное в них значение (агентивность, абстрактное качество) они выражают безошибочно и прямо» (1;124).

Сущность фузии Э.Сепир пояснял на примере английских слов height «высота» и depth «глубина». Он писал: «Иначе обстоит дело с height и depth. В функциональном отношении он совершенно так же связаны с high «высокий» и deep «глубокий», как goodness c good, но степень спаянности между корневым элементом и аффиксом у них большая. Их корневой элемент и аффикс, хотя структурно и выделяются, не могут быть столь же просто оторваны друг от друга, как могут быть оторваны good и –ness в слове goodness» (1;124).

Выходит разница между агглютинацией и фузией состоит в степени спаянности корневых морфем с аффиксальными. В первом случае она меньше, а во втором – больше. «Эти два типа аффиксации, - писал Э.Сепир, - можно обозначить как «сплавливающий» (фузирующий) и «сополагающий». Если угодно, технику сополагания мы можем назвать агглютинацией» (там же).

Третья классификация языков у Э.Сепира предполагает деление языков на аналитические, синтетические и полисинтетические. Как и предыдущим, он не придавал ей существенного значения, оставляя его за последней. Вот как он описывал третью классификацию: «Аналитический язык либо вовсе не соединят значения в составе цельных слов (китайский), либо прибегает к этому в скромных размерах (английский, французский)… В синтетическом языке (латинский, арабский, финский) значения более тесно между собой связаны, слова обставлены богаче… Полисинтетический язык, как показывает название, синтетичен еще в большей степени. Слова в нем до крайности осложнены» (1;122-123).

Третья классификация языков Э.Сепира вполне приемлема в отношении к изолирующим, агглютинативным и флективно-фузионным языкам. Однако в отношении к инкорпорирующим языкам она оказывается ущербной. Если в неинкорпорирующих языках мы имеем дело с разной степенью аффиксальной морфологизации слова, то в инкорпорирующих ей может подвергаться не слово, а словосочетание (при частичном инкорпорировании) или целое предложение (при полном инкорпорировании). В инкорпорирующих языках, таким образом, не отдельные слова «до крайности осложнены», а словосочетания или предложения слиты в единые акцентные единства. Э.Сепир же – на уровне слова - в один ряд с неинкорпорирующими языками поставил и инкорпорирующие. Вот почему его классификация, о которой идет речь, выглядит как движение от языков, в которых слова в минимальной степени осложнены аффиксами (аналитические языки), к языкам, где они осложнены аффиксами в максимальной степени (полисинтетические языки). Промежуточное положение между ними занимают синтетические языки.

Наибольшее значение Э.Сепир придавал своей последней классификации языков. Это неслучайно, поскольку три предшествующих классификации грешат явными недостатками.

В гумбольдтовской классификации языков имеется некоторая недосказанность. Так, в ней не до конца ясно отграничиваются флективные и агглютинативные языки, поскольку критерий, служащий для их отграничения – фузия – в ней лишь намечен, но не выведен с достаточной отчетливостью. Однако в целом классификация языков у В.Гумбольдта покоится на достаточно прочных основаниях. Эта классификация имеет матрешечно-дихотомический вид. Ее первой дихотомией является противопоставление изолирующих языков всем остальным. В первых отсутствует развитая система морфологических аффиксов, а в других – присутствует. Ее второй дихотомией является противопоставление инкорпорирующих языков оставшимся в матрешке агглютинативным и флективным. В инкорпорирующих языках может морфологизироваться не только слово, но словосочетание и предложение, а в агглютинативных и флективных – только слово. Третья дихотомия гумбольдтовской классификации, наконец, указывает на противопоставление агглютинативных языков и флективных. Эти языки оказались в самой маленькой матрешке. Элементы слова в первых соединены друг с другом более механистично, чем в других. Выходит, в большой матрешке гумбольдтовской классификации языков, куда попали все языки, находится дихотомия «изолирующие языки – неизолирующие», во второй, средней, – дихотомия «инкорпорирующие языки – агглютинативные и флективные» и в третьей, маленькой, – дихотомия «агглютинативные языки – флективные».

Что же мы видим у Э.Сепира, если обратиться к его первым трем уже рассмотренных нами классификациям? Недостаток его первой и второй классификаций состоит в их неполноте: они не охватывают всех языков, а между тем их статус является общетипологическим. В самом деле, из первой классификации Э.Сепира выпали сразу два типа языков – инкорпорирующие и внешнефлективные, поскольку в ней представлены только изолирующие, префиксальные, суффиксальные и внутрифлективные (символические). Инкорпорирующих языков не оказалось и во второй классификации американского типолога. На их место были помещены символические, которые находятся в гумбольдтовской классификации вместе с внешнефлективными.

Не так явно бросаются в глаза недостатки третьей классификации языков Э.Сепира. Но и здесь мы видим, во-первых, чрезмерную расплывчатость в понимании степени аналитичности или синтетичности языка (неслучайно китайский в ней оказывается в одном классе с английским и французским), а во-вторых, в ней дается ошибочная интерпретация инкорпорирования. В инкорпорирующих языках, как мы знаем, морфологизации подвергаются словосочетания и/или предложения. Э.Сепир же рассматривал инкорпорирование на уровне слова. Более того, в его типологии высвечивается тенденция, в соответствии с которой предложение в инкорпорирующих языках отождествляется со словом. Слово и предложение превращаются в некую новую единицу языка – «словопредложение». Если мы примем данную точку зрения на полное инкорпорирование, мы должны расстаться и с мыслью о том, что слово и предложение являются языковыми универсалиями, поскольку «словопредложение» – не то и не другое, а некая новая единица, отсутствующая в неинкорпорирующих языках. С данной точкой зрения невозможно согласиться: отказ от универсальности слова и предложения – абсурд.

Таким образом, инкорпорирующие языки стали для Э.Сепира камнем преткновения в рассмотренных классификациях: в его первых двух классификациях они просто отсутствуют, а в третьей они интерпретируются как языки, в которых слово может совпадать с предложением. Между тем В.Гумбольдт указывал лишь на сходство инкорпоративного предложения со словом. Оно состоит в первую очередь в том, что то и другое представляют собою акцентное единство. Однако и в инкорпоративном предложении В.Гумбольдт выделял слова.

Как же выглядит у Э.Сепира его четвертая классификация языков? Ей он придавал наибольшее значение.

Все языки Э.Сепир делил сначала на два класса: чисто-реляционные и смешанно-реляционнные (почему первые не назвать чистыми, а другие смешанными?), а затем он разбил каждый из этих классов на две группы – простые и сложные. В результате его четвертая классификация языков выглядит следующим образом:

A) простые чисто-реляционные; B) сложные чисто-реляционные;

C) простые смешанно-реляционные; D) сложные смешанно-реляционные.

Теоретически основная классификация языков Э.Сепира очень проста, но как только дело доходит до интерпретации ее автором критериев, лежащих в ее основе, а тем более до ее наполнения конкретными примерами, она становится чрезвычайно запутанной. Моя студенческая тетрадь, где больше четверти века тому назад я конспектировал книгу Э.Сепира «Язык» в первом русском издании (М.-Л., 1934), испещрена схемами, с помощью которых я пытался осмыслить основную классификацию языков ее автора, однако эти попытки оказались тщетными. Может быть, мне удалось это сделать теперь?

В чем видел Э.Сепир разницу между чисто-реляционными и смешанно-реляционными языками? В преамбуле к описанию своей последней языковой классификации он указывает на то, что в ее основе лежит «идея флективности» (1;130). Мы можем в связи с этим предположить, что в основе деления языков на чисто-реляционные и смешанно-реляционные лежит наличие или отсутствие флексии. Это предположение как будто подтверждается и такими словами Э.Сепира о чисто-реляционных языках: «Синтаксические отношения в них выражаются в чистом виде» (1;130), т.е., домысливаем мы, без флексии, с помощью словопорядка. Это предположение тем более крепнет в нашем сознании, что в качестве примера языка чисто-реляционного типа Э.Сепир приводит китайский.

Предположение о том, что под чисто-реляционными языками Э.Сепир имел в виду языки языки нефлективные (корнеизолирующие), а под смешанно-реляционными – флективные (точнее – флективно-агглютинативные), сохраняется и тогда, когда мы знакомимся с его интерпретацией смешанно-реляционных языков. Он писал: «Можно сказать, что в этих языках, равно как в языках типа Д (т.е. сложных смешанно-реляционных – В.Д.), все или большинство реляционных значений выражаются в «смешанной» форме, т.е. что, например, значение субъектности не может выражено без одновременного выражения числа или рода» (1;131). Как будто здесь речь идет о «смешении» двух способов морфологизации слова – словопорядка и и флексации. Благодаря им, к значению субъекта в предложении, выраженному первоначально его местом в данном предложении, примешивается значение числа или рода, выраженных в дальнейшем еще и флексией.

Но все наши предположения, связанные с разграничением чисто-реляционных и смешанно-реляционных языков как нефлективных и флективно-агглютинативных, разом рушатся, как только мы обращаемся к примерам этих типов языка, приводимым Э.Сепиром. Оказывается, что среди чисто-реляционных языков он помещает не только китайский, но и… турецкий. Между тем в турецком не меньше флексий, чем, например, в английском, который в сепировской классификации, тем не менее, занимает место среди смешанно-реляционных языков. Так в чем же состоит разница между чисто-реляционными и смешанно-реляционными языками? Теория нам говорит об одном, а практика – о другом.

Подобное недоумение появляется у вдумчивого читателя Э.Сепира и в случае с разграничением им простых и сложных языков. Теоретически и здесь все выглядит очень просто: первые интерпретируются как языки без деривации, т.е. без словообразовательных аффиксов, а другие – как языки с деривацией. Но практическое наполнение этой классификации конкретными примерами вновь приводит нас в недоумение. Так, в любой китайской грамматике мы можем найти огромное множество словообразовательных аффиксов, а между тем, китайский расценивается Э.Сепиром как простой (без деривации). Другой пример: французский у Э.Сепира относится к простым языкам, а английский – к сложным. Выходит, во французском языке, в отличие от английского, нет или, по крайней мере, мало словообразовательных аффиксов?

Как видим, и четвертая классификация языков у Э.Сепира не отличается особой безупречностью. Может быть, этим объясняется тот факт, что в статье 1929 г. «Языки Центральной и Северной Америки» (напомню, что «Язык» был написан в 1921) Э.Сепир сам отказался от своих языковых классификаций при описании американских языков? Он обратился здесь к гумбольдтовской классификации языков. Между тем в “Языке” он весьма пренебрежительно отозвался об этой классификации, называя ее “ходячей” и не способной “служить сколько-нибудь надежным ключом для раскрытия интуитивно ощущаемых форм языка” (1;135). В статье же 1929 г. своим языковым классификациям он предпочел проверенную временем “ходячую” классификацию В.Гумбольдта, расценивая, в частности, языки яна, нутка и эскимосский как инкорпорирующие, языки такелма и йокун – как флективные, а шошонские и сахаптин – как агглютинативные.

Не будем спешить с выводом о том, что классификационная работа Э.Сепира в области общей типологии языков не увенчалась особым успехом. Несмотря на ее очевидные недостатки, она открыла новую страницу в этой области. Заслуга Э.Сепира в общей типологии языков состоит в том, что он представил в своем главном труде новую методологию общетипологического анализа языков. Иначе говоря, он разработал новый тип этого анализа.

Если гумбольдтовская типология языков построена на матрешечно-дихотомической основе, то сепировская – на параллельно-градуальной. В чем же состоит суть параллельно-градуальной типологии языков?

Классификационные критерии в указанной форме общей типологии языков, с одной стороны, работают на материале всех языков независимо друг от друга (т.е. параллельно), а с другой стороны, типы языков, выделенные с помощью этих критериев, пересекаются друг с другом, тем самым деля (градуируя) их на подклассы. Возьмем, например, критерий агглютинативности/фузии. У В.Гумбольдта он актуален лишь в отношении агглютинативных и флективных языков, а Э.Сепир распространил этот критерий также и на изолирующие и инкорпорирующие языки. Вот почему среди изолирующих он выделяет, с одной стороны, агглютинативный подкласс (полинезийские), а с другой, их фузионный подкласс (комбоджийский). В свою очередь и среди инкорпорирующих он выделяет их агглютинативную разновидность (яна) и фузионную (алгонские).

По параллельно-градуальному принципу Э.Сепир действовал и при использовании других классификационных критериев. Так, у В.Гумбольдта критерий синтеза и анализа актуален главным образом в отношении к изолирующим языкам и инкорпорирующим (первые сверханалитичны, а другие – сверхсинтетичны), тогда как у Э.Сепира и этот критерий распространен на все типы языков – в том числе на агглютинативные и фузионные. Вот почему, например, банту он расценивал как язык агглютинативно-синтетический, а французский – как фузионно-аналитический.

Параллельно-градуальная типология языков представлена у Э.Сепира в обобщенном виде в его итоговой (пятой) классификации языков. Она объединяет его четвертую (по типу значения), вторую (по технике) и третью (по степени синтезирования) классификации. Объединительная классификация языков Э.Сепира помещена на 134 странице цитируемого мною издания трудов их автора. Она позволяет общей типологии языков переходить в лингвистическую характерологию – второй раздел лингвистической типологии в целом. Так, китайский в ней охарактеризовывается по значению как язык простой чисто-реляционный, по технике – как изолирующий и по степени синтезирования – как аналитический. В свою очередь английский расценивается как язык сложный смешанно-реляционный, фузионный и аналитический, нутка – сложный смешанно-реляционный, полисинтетический и агглютинативный. И т.д.

Опираясь на градуальную типологию Э.Сепира, Джозеф Гринберг в работе 1960 г. «Квантитативный подход к морфологической типологии языков» (2) разработал методику, позволяющую количественно измерить принадлежность того или иного языка к определенному типу. Она может быть названа квантитативной методикой типолого-характерологической индексации. Учениками Дж.Гринберга оказались ленинградские исследователи – В.Б.Касевич, С.Я.Яхонтов и др. В книге «Квантитативная типология языков Азии и Африки» они применили названную методику к описанию восточных языков (3).

Суть методики Дж.Гринберга состоит в том, чтобы на материале текста, например, из ста слов, написанного на том или ином языке, определить индекс определенной типологической характеристики этого языка. Американский типолог предложил пять основных критериев для подобной характеристики: степень синтеза, способ связи, степень деривационности, место аффикса по отношению к корню, вид связи (без согласования, значимый порядок слов, согласование). Каждый из этих параметров накладывается на текст, что позволяет определить индекс его синтетичности/аналитичности, агглютинативности/фузионности, деривационности и т.д. Так, индекс синтеза определяется по соотношению морфем и слов в тексте. Если в нем сто слов и сто морфем, то индекс синтеза равен единице, поскольку мы определяем его посредством деления числа морфем на число слов. Но если в тексте 300 морфем и сто слов, то индекс синтеза будет равен трем. Опираясь на подобные подсчеты, Дж.Гринберг пришел к выводу, что самый аналитическим языком из исследованных им является вьетнамский (индекс синтеза – 1, 00), а самым синтетическим – эскимосский (индекс синтеза – 3, 72).

Итак, Эдваду Сепиру удалось создать новую методологическую форму общей типологии языков – параллельно-градуальную. В отличие от гумбольдтовской, которую мы охарактеризовали здесь как матрешечно-дихотомическую, она позволяет распространять одни и те же классификационные критерии на весь корпус известных языков. Перспективность сепировской формы общей типологии была подтверждена ее квантитативной разновидностью у Дж.Гринберга и его последователей.

ЛИТЕРАТУРА

1. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. – М., 1993.

2. Гринберг Дж. Квантитативный подход к морфологической типологии языков // Новое в лингвистике. Вып.3.-М., 1963.-С.60-95.

3. Квантитативная типология языков Азии и Африки / Под ред. В.Б.Касевича и С.Я.Яхонтова.- Л., 1982.

© Valery Vron 2002