 | ||
|
Fais ce que doit, advienne que pourra | ||
|
Карьера | English | Разное | Интересы | Публикации | ||
 |
В.П.Даниленко У истоков учения об актуальном членении предложения (период до Анри Вейля) Филологические науки, 1990, №5. - С.82-89 В современной историко-лингвистической науке сложилась традиция связывать возникновение учения об актуальном членении предложения с работой Анри Вейля о порядке слов, первое издание которой вышло в 1844 г. (см., например, статью Я.Фирбаса и монографию И.И.Ковтуновой1). Основные понятия актуального членения (прежде всего - понятие ремы) между тем с достаточной отчетливостью представлены уже в работах Ш.Бато2, Монбоддо (Джеймса Барнета)3, И.Аделунга4 и К.Беккера5. Термин «актуальное членение предложения», разумеется, правомерно использовать в данном случае лишь в той мере, в какой он применим к понятиям темы и ремы на стадии их первоначального формирования в науке. Учение об актуальном членении предложения, как известно, тесно связано с проблемой словопорядка. Эта проблема стала чрезвычайно популярной во второй половине XVIII в. В ее обсуждении приняли участие такие видные французские ученые, как Цезарь Дюмарсэ (1676-1756) и Никола Бозэ (1717-1789). Первый из них стал употреблять термин «синтаксис» только по отношению к тому состоянию создаваемого предложения, которое Л.Теньер называл «стеммой»6. Линейные варианты стеммы предложения в свою очередь Ц.Дюмарсэ называл «конструкциями». На первый план в грамматике Ц.Дюмарсэ был выдвинут только один тип конструкции - конструкции с прямым («естественным») словорасположением. Линейные отношения в этом типе конструкции совпадают со стемматическими. Вот почему в грамматике Ц.Дюмарсэ основное место занимает теория конструкций: «синтаксис» рассматривается в этой грамматике в свете описаний, посвященных конструкциям с прямым порядком слов. Ц.Дюмарсэ называл их «необходимыми». Он имел при этом в виду смысловую «необходимость». Ученый считал, что конструкции с обратным («фигуративным») словорасположением не передают какой-либо новый, дополнительный смысл в сравнении с конструкциями с прямым словопорядком. «Каждый из этих трех расположений, - писал он о линейных вариантах синтаксической стеммы предложения Accepi litteras tuas «Я получил письмо твое», - возбуждает в сознании один и тот же смысл»7. Ученый полагал, что при установлении прямого словопорядка говорящий следует за естественным ходом событий. Вот почему и сам этот порядок он назвал «естественным». Естественно, считал он, что следствие следует за причиной, качество за субстанцией, а пациенс - за агенсом. Естественный словопорядок представлен в таких предложениях, как Le soleil est lumieux «Солнце является ярким», Dieu а сréе le monde «Бог сотворил мир» и т. п.8 Конструкции с «фигуративным» словорасположением не отражают естественного хода событий. Их появление в речи Ц.Дюмарсэ связывал с «живостью воображения», со стремлением к «гармонии, ритму и т. д.»9. Н.Бозэ, в отличие от Ц.Дюмарсэ, связывал прямой порядок слов в предложении с естественным ходом мыслей, а не с естественным ходом событий. Этот порядок он называл не только «естественным», но и, вслед за Кондильяком10, «аналитическим», поскольку он отражает аналитическую работу ума, которая осуществляется в направлении от субъекта суждения к его атрибуту, а от них - к их дополнениям (в широком смысле этого термина). Аналитический порядок Н.Бозэ считал универсальным. Вот почему, по его мнению, субъект предложения обычно предшествует его атрибуту (предикату), а их распространители следуют за ними. Фразы, в которых наблюдается отклонение от аналитической деятельности ума, он интерпретировал как «фигуративные». Ц.Дюмарсэ и Н.Бозэ сходились в том, что обратный словопорядок (инверсия) представляет собою аномальное отклонение от нормального словопорядка. Подобный подход к объяснению инверсии был традиционным. Он представлен, в частности, у Ф.Санчеса и авторов грамматики Пор-Рояля12. Иной взгляд на объяснение инверсии - у Ш.Бато. Шарль Бато (1713-1780) различал два типа словорасположения - «грамматический» и «ораторский». В.Матезиус назовет первый из них «объективным», а второй - «субъективным»13. «Грамматический порядок» Ш.Бато связывал со строгой, научной речью и считал его по этой причине «искусственным». «Ораторский порядок», напротив, он считал «естественным», поскольку он употребляется, как правило, в разговорной или поэтической речи. Если первый он называл «порядком науки», то второй - «порядком сердца» 4. Когда говорящий холоден и беспристрастен, считал Ш.Бато, он использует «грамматический порядок», при котором управляемое слово следует за управляющим (Alexander vicit Darium «Александр победил Дария»). Он задается «метафизическим порядком», т. е. тем порядком, в котором осуществляется познание, - от причины к следствию, от субстанции к качеству и т. д. Когда говорящий руководствуется в расположении слов не холодным рассудком, а своим «интересом» к ситуации, описываемой предложением, он использует «ораторскую конструкцию». Словопорядок Darium vicit Alexander говорит о том, что в данном случае Дарий, а не Александр находился в центре «интереса» говорящего. «Порядок, который я называю ораторским, - писал Ш.Бато, - это такой порядок, который вызывается интересом или точкой зрения того, кто говорит»15. «Ораторский порядок» у Ш.Бато обычно является инверсией по отношению к «грамматическому порядку», однако бывают случаи, когда эти порядки совпадают. Это происходит в том случае, когда в качестве важного или главного (т. е. ремы) в процессе создания предложения выступает тот компонент описываемой ситуации, который обозначается подлежащим. Но данные порядки расходятся в остальных случаях - когда компоненты, представляющие наибольшую важность для говорящего, обозначаются с помощью других членов предложения. Однако в любом случае слово, обозначающее «главный объект», становится в «ораторской конструкции» на первое место. Ш.Бато писал: «Главный объект в ораторской конструкции не является всегда одним и тем же. Это то субъект действия, то его объект. В каких-то случаях он может быть действием, а в каких-то - обстоятельством или образом действия. Следовательно, глагол, наречие, субъект, определение, управляемая форма к глаголу ставятся время от времени на первое место в предложении»16. При переводе «ораторских конструкций» с одного языка на другой возможно использование различных «грамматических порядков», но не должно быть расхождений в «ораторском порядке». Так, латинское предложение Patrem amat filius «Отца любит сын» следует переводить французским предложением Le pere est aimé par le fils «Отец любим сыном». Ш.Бато, таким образом, рассматривал фактор актуального членения предложения как основной фактор словопорядка. Он не считал, что конструкции с «ораторским порядком», которые являются чаще всего инвертированными, несут ту же информацию, что и конструкции с «грамматическим» (прямым) словопорядком. Данная информация связана с содержанием основных понятий актуального членения - понятий темы и ремы. Тем самым Ш.Бато противопоставил свою точку зрения в данном вопросе точке зрения Ц.Дюмарсэ и Н.Бозэ (о грамматических конструкциях этих ученых см. в статье В.П.Даниленко17). Эта последняя, к сожалению, еще долгое время будет господствовать во французской грамматике над первой. Только восемь десятилетий спустя идеи Ш.Бато найдут развитие в книге А.Вейля18. Монбоддо (1714-1799) приблизился в своем синтаксисе к учению об актуальном членении предложения, очевидно, независимо от Ш.Бато. Монбоддо еще не делал основные понятия актуального членения предметом специального рассмотрения. Он пользовался ими только в связи с объяснением причин, лежащих в основе установления определенного порядка слов в создаваемом предложении. Ученый различал три рода таких причин. Прежде всего он обращал внимание на грамматический фактор словорасположения, действие которого связывал с согласованием и управлением. Эти синтаксические связи требуют, чтобы главное слово стояло перед зависимым. Но можно вообразить себе такой язык, в котором нет ни склонения, ни спряжения, а следовательно, нет согласования и управления. «Каким способом соединяются слова в таком языке?» - спрашивал Монбоддо19. В этом случае может вступить в силу «естественный» фактор словопорядка. Он требует, чтобы слова располагались в предложении в соответствии с естественной ситуацией: слово, обозначающее субстанцию, ставится перед словом, которое указывает на акциденцию этой субстанции, и т. д. Но последовательность слов в предложении может отражать и естественный ход мыслей в сознании говорящего. Мысль, которая представляется говорящему наиболее важной, привлекает внимание говорящего в первую очередь. Чтобы подчеркнуть это, он должен поставить слово, выражающее эту мысль, на первое место в предложении. Таким путем Монбоддо приблизился к понятиям актуального членения. В центре внимания Монбоддо было понятие ремы («главного»). Когда мы говорим, рассуждал ученый, о доброте и человеке, мы можем подчеркнуть либо то, что человек является добрым, либо то, что добрым является человек. По этой причине мы можем сказать либо «Человек добр», либо «Добр человек»20. В такого рода рассуждениях у Монбоддо обнаруживается приписывание реме только одной функции - контрастивной: в первом случае подразумевается то, что именно человек является добрым, а во втором - что человек добр, а не зол. На контрастивную функцию ремы будет в первую очередь обращать внимание в дальнейшем К.Беккер. Такой подход к интерпретации «главного» ограничен, поскольку контрастивная функция не является основной функцией ремы. Как покажет А.Вейль, а вслед за ним и В.Матезиус, основная функция ремы - подчеркивание новизны той информации, которая передается ею. Ограниченное понимание ремы не позволило Монбоддо объяснить, какими средствами располагает английский язык для перевода латинских предложений с различным словопорядком и, следовательно, с различным актуальным членением (Petrus amat Iohannem «Петр любит Ивана», Iohannem amat Petrus «Ивана любит Петр» и т. д.). Ученый полагал, что английский язык располагает только одной возможностью для перевода этих предложений, а именно - Peter loves John21. Ш.Бато между тем показал, что отсутствие падежей во французском языке возмещается использованием пассивных конструкций. То же самое возможно и в английском: lohannem amat Petrus может быть переведено на английский с тем же словорасположением и актуальным членением - John is loved by Peter. Иоганн Аделунг (1732-1806) называл прямой порядок слов в предложении естественным, а обратный порядок- искусственным. Так, в предложении Der Tag war heiter «День был светлый» представлен естественный словопорядок, а в предложении Heiter war der Tag «Светлый был день» - искусственный. В обоих случаях субъект стоит перед предикатом, если иметь в виду тот факт, что в первом предложении мы имеем дело с естественными субъектом и предикатом, а во втором - с искусственными субъектом и предикатом. Субъект - как естественный, так и искусственный - выражает «наиболее важную и самую неопределенную» идею, а предикат «разъясняет» ее. Инверсия, таким образом, предполагает перемещение подлежащего («естественного субъекта») на место сказуемого («естественного предиката»). Естественный субъект в этом случае становится «искусственным предикатом», а естественный предикат - «искусственным субъектом». Необходимость в таком перемещении возникает, когда тот или иной член предложения, оформленный в предложении как сказуемое, выражает «главное понятие» (Hauptbegriffe). Мы называем это понятие ремой. Так, в предложении Liebte ich einst ihn zärtlich «Любил я когда-то его нежно» сказуемое выражает «главное понятие» (рему). При естественном словорасположении это понятие выражается подлежащим, но позиция подлежащего является значимой и при инверсии. Сказуемое, оказавшись на обычном месте подлежащего, т. е. в начале предложения, начинает выполнять функцию подлежащего. В позиции подлежащего может оказаться и любой второстепенный член предложения, если он выражает «главное понятие». Выполняя функцию подлежащего, он не будет иметь грамматических признаков подлежащего. Так, в предложениях Ihn liebte ich einst zärtlich, Einst liebte ich ihn zärtlich в функции подлежащего выступают дополнение и обстоятельство. К понятию «искусственного субъекта», таким образом, И.Аделунг пришел благодаря тому, что стал соотносить функцию подлежащего не только с подлежащим, но и с любым другим членом предложения. Функция подлежащего становится в этом случае функцией ремы, а любой член предложения, выполняющий эту функцию, - самой ремой. Иначе говоря, понятие ремы И.Аделунг основывал на понятии подлежащего. А.Вейль, напротив, выводил из понятия подлежащего понятие темы («исходного пункта высказывания»), а не понятие ремы («собственно высказывания»). И.Аделунг и А.Вейль по-разному истолковывали функции подлежащего и сказуемого. И.Аделунг истолковывал функции главных членов предложения своеобразно. Так, в подлежащем он видел, с одной стороны, тот член предложения, который обозначает нечто неопределенное, а с другой стороны, он считал, что подлежащее выражает «главное понятие». В первом случае он был близок к традиционному пониманию подлежащего, однако в центре своего внимания он держал вторую интерпретацию субъективной функции - ту, которую мы усматриваем сейчас у ремы. В отличие от И.Аделунга А.Вейль исходил в своей интерпретации функций главных членов предложения главным образом из традиционных представлений, в соответствии с которыми подлежащее обозначает то, о чем говорится в предложении, а сказуемое нечто сообщает о нем. Иначе говоря, подлежащее составляет исходный пункт высказывания, а сказуемое - собственно высказывание. При создании предложения Romul condidit Romam «Ромул основал Рим» говорящий принимает за исходный пункт высказывания Ромула, тогда как condidit Romam составляет собственно высказывание. Исходный пункт высказывания в данном случае обозначен с помощью подлежащего, которое обычно стоит в начале предложения. На этом месте может оказаться и любой другой член предложения, если он будет обозначать исходный пункт высказывания (Romam condidit Romul, Condidit Romul Romam и т. д.). Понятие подлежащего мри таком подходе выступает в качестве прообраза понятия темы, а не ремы. Функцию подлежащего А.Вейль соотносил не только с подлежащим, но и с любым другим членом предложения, помещенным в начало предложения. Субъектная функция становится в этом случае тематической, а предикатная функция - рематической. Французский ученый усматривал в темо-рематических функциях не только то содержание, которое они унаследовали от субъектно-предикатных функций, но и новое содержание. Оно связано с тем, что член предложения, обозначающий «исходный пункт высказывания», несет информацию, которая уже известна слушающему, а «собственно высказывание» передает новую информацию для него. «Мы имеем здесь дело, таким образом, - писал А.Вейль, - с отправным пунктом, исходным понятием, которое одинаково представлено и тому, кто говорит, и тому, кто слушает, и которое выступает как место встречи двух сознаний, и с другой частью высказывания, которая составляет собственно высказывание»24. Карл Беккер (1775-1849) различал две формы предложения - «грамматическую» и «логическую»25. Под грамматической формой предложения он понимал то состояние предложения, которое Л.Теньер назвал стеммой, а под логической формой - актуальное членение того или иного линейного варианта определенной стеммы. Заслуга К.Беккера состоит в том, что в качестве средства актуального членения он стал рассматривать не только инверсию («логический словопорядок»), но и логическое ударение. «Органическое значение инверсии и логического ударения, - писал он, - является одним и тем же»26. Функциональное тождество логического ударения и инверсии ученый демонстрировал на примере различных форм предложения Der Mund des Gerechten bringt Weisheit «Уста праведника несут мудрость». Это предложение может иметь различные логические формы (= актуальное членение) за счет разных логических ударений. Так, если логическое ударение будет падать на Gerechten, то это будет означать, что именно данный член предложения выражает «главное понятие» (рему). Если же логическое ударение будет падать на Weisheit, то этот член предложения будет выполнять рематическую функцию. Актуальное («логическое») членение предложения в данном случае осуществляется без изменения словопорядка. Но оно может осуществляться также и за счет инверсии. Так, вместо предложения Der Mund des Gerechten bringt Weisheit с логическим ударением на последнем слове говорящий может употребить предложение Weisheit der Mund des Gerechten bringt. Логическая форма данных предложений совпадает, хотя в первом случае актуальное членение произведено с помощью логического ударения, а во втором - с помощью инверсии, т. е. за счет постановки Weisheit в начале предложения. Такое расположение необычно для неподлежащных членов предложения. Вот почему инверсия может заменять логическое ударение. К.Беккер считал, что логическое ударение является более универсальным средством актуального членения, чем инверсия. Он объяснял это тем, что возможности последней в какой-то мере ограничиваются грамматической формой предложения. Это особенно заметно в языках с неразвитой системой флексий, где представлен менее гибкий словопорядок, нежели в языках с развитой морфологической системой. Использование логического ударения, напротив, никак не ограничено особенностями грамматических форм предложения, имеющихся в различных языках27. Выдвижение на первый план логического ударения в качестве средства актуального членения привело К.Беккера к узкой интерпретации того члена предложения, который выражает «главное понятие». Он полагал, что с помощью данного члена предложения говорящий лишь указывает на определенное противопоставление. Так, логическая форма предложения Weisheit der Mund des Gerechten bringt свидетельствует лишь о том, что уста праведника несут мудрость, а не глупость. А.Вейль нашел более глубокое объяснение основной функции ремы. Эта функция состоит в подчеркивании того, что еще неизвестно слушающему. Подобным образом стали объяснять данную функцию и дальнейшем Г.Габеленц, Г.Пауль и др.28 На новую высоту учение об актуальном членении предложения было поднято Вилемом Матезиусом. Его заслуга в этой области состоит не только в том, что он значительно углубил представления об основных понятиях актуального членения, но и в том, что он определил место этого учения и системе ономасиологической («функциональной») грамматики и целом (о методологических особенностях грамматической концепции В.Матезиуса см. статьи В.П.Даниленко29). 1. См.: F i r b a s J. Ze srovnavacich studii slovoslednych // Slovo a slovestnost. 1962, № 3.-S. 162; Ковтунова И. И. Современный русский язык. Порядок слов |и актуальное членение предложения. М., 1976. С. 24. 2. См.: Batteux Ch. De la construction oratoire. Paris, 1763. 3. См.: М о n b о d d о. Of the Origin and Progress of Language. V. 2. Edinburgh, 1/74. 4. См.: Adelung I. C. Deutsche Sprachlehre für Schulen. Berlin, 1795; Adelung I. C. Umständliches Lehrgebäude der deutschen Sprache. Bd. 1 - 2. Leipzig, 1782. 5. Cм.:BeckerK.F. Organism der Sprache. Frankfurt a/M, 1841; Beck er K. F. Ausführliche deutsche Grammatik als Kommentar der Schulgrammatik. Frankfurt a/M, 1837. 6. Стеммой» Люсьен Теньер называл такое состояние создаваемого предложения, мпорог предшествует его «линейному порядку», но предполагает полную грамматиками шиит ого членов. См.: Tesniere L. Elements de syntaxe structurale. Paris, lUlih l>. 19. 7. См.:CM. I/«'I. P. 231. Dumarsais C. Ch. Logique et principes de grammaire. Paris, 1769.-Р.231. 8. Op. cit. P. 245. 9. Ibid. P. 252. 10. Condilac. Grammaire pour l' instruction des jeunes gens. Paris, 1798 11. Beauzee N. Grammaire generale. V. 2. Paris, 1767. P. 536. 12. Sanctii Minerva, siue de proprietate sermonis latini. Salamanca, 1587; Arnau1d A., L a n с e 1 о t C. Grammaire générale et raisonée. Paris, 1660. 13. См.: Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок / Под ред. Н. А. Кондрашова. М., 1967.-С 244. 14. B a t teux Ch. Op. cit. P. 97. 15. Ibid. P. 14. 16. Ibid. P. 20. 17. Даниленко В.П. Ономасиологическое направление в истории грамматики // ВЯ, 1988, № 3. 18. См.: Well Н. De I'ordre des mots dans les langues anciennes comparee aux modernes. Paris, 1869. 19. Monboddo. Op. cit. P. 341. 20. Ibid. P. 347. 21. Ibid. P. 350. 22. См.: Adelung I. C. Op. cit. Bd. 2. S. 507. 23. Ibid. S. 556. 24. Weil H. Op. cit. P. 24. 25. См.: Becker К. F. Organism... S. 166. 26. Becker K. F. Ausfuhrliche... S. 303. 27. Ibid. S. 304. 28. См.: Ковтунова И. И. Указ. соч. С. 18. 29. См.: Даниленко В. П. Ономасиологическая сущность концепции функциональной грамматики Вилема Матезиуса // Филологические науки. 1986. № 1; его же Лингвистическая характерология в концепции В. Матезиуса // ВЯ. 1986. № 4. Иркутск 89 Филологические науки, 1990, №5.- С.82-89 | |
| Учеба: | ||
| Галереи: | ||
| Коллеги: | ||
|
Полезное: | ||
|
| ||
|
© Valery Vron 2002 | ||
